Это было второе наше путешествие в самый загадочный и удивительный район Турции. Про первый раз расскажу по-позже, там гораздо больше материала. А в этот раз заехали на пару дней по пути с Юго-восточной Турции в Стамбул.
Действие происходит в октябре 2010 года. Действующие лица - я, моя жена, и наша общая знакомая - Маша, с которой я в свое время путешествовал автостопом.
На центральную и западную Турцию обрушился мощный циклон, поэтому нам довелось несколько помокнуть. Но временами было даже солнечно и довольно тепло.
Мы приехали в деревню Гереме из Кайсери ранним утром.
Закинув вещи в отель, в котором мы останавливались и в прошлый раз, мы полезли сразу на смоторовую площадку над Гереме, чтобы показать Маше самые захватывающие виды Каппадокии.
Из Википедии: Каппадо́кия (греч. Καππαδοκία, лат. Cappadocia, тур. Kapadokya, перс. کاپادوکیه, Katpatuka — «Страна прекрасных лошадей») — историческое название местности на востоке Малой Азии на территории современной Турции (часть земель провинций Невшехир, Кайсери, Аксарай и Нигде), употребляющееся со времён античности вплоть до наших дней. Характеризуется чрезвычайно интересным ландшафтом вулканического происхождения, подземными городами, созданными в 1 тыс. до н. э. и обширными пещерными монастырями, ведущими свою историю со времён ранних христиан. Национальный парк Гёреме и пещерные поселения Каппадокии входят в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Вдалеке в облаках возвышалась громада крепости Учисар.
В период образования гор, в частности хребта Тавр, в средней Анатолии, частью которой является Каппадокия, образовались разломы глубинного заложения. Магма, изливаясь на поверхность, образовывала вулканы, таким образом параллельно Тавру появилась линия новых вулканов (Эрджиес, Девели, Мелендиз, Кейчибойдуран, Хасан и Гюллюдаг). Пик активности этих вулканов пришёлся на период позднего миоцена (ок. 70 миллионов лет назад) Лава и туф, заполняя понижения рельефа, выравнивали долины и склоны и образовали плато на месте горной страны. Так появились конусы потухших вулканов, застывшие потоки лавы, пласты серого пепла и россыпи обломков пирита. Следующий период характеризуется эрозией и выветриванием. Благодаря резко континентальному климату Каппадокии с внезапными и значительными перепадами температуры, в горных породах образовывались трещины. Вода и лёд способствовали разрушению скал, наряду с проливными дождями и воздействием рек. (В образовании долин этой местности особую роль сыграли р. Кызыл-Ирмак и впадающие в неё р. Невшехир, Дамса и их притоки). Они разрушали вулканические породы. С течением времени из вулканической породы образовывались отдельные холмы.
Над Гереме, как обычно по утрам висели воздушные шары, катающие богатых туристов за 250 долларов с носа, иди что-то вроде этого
В рассеянном свете природа выглядела несколько меланхолично, в отличие от прошлого раза, когда все было залито ярким мартовским солнцем
Зато повсюду был вкуснейший дикий виноград, которым мы объедались до неприличия
Мы начали спуск в долину.
По пути попадалось множество пещерных церквей и келий - остатки крупнейшего в Византии христианского монашеского центра
Скальные образования снизу выглядят еще более причудливо
Вид из такой кельи
Почти все такие образования прорыты ходами и окнами
Низ такого "гриба" образован из вулканического пепла, а верх, - из застывшей лавы
Пещерный храм в отличной сохранности, благодаря более твердой породе, в которой он вырублен
Пещеры вовсю используются местными жителями в хозяйственных нуждах
Кельи соединяются друг с другом, образуя целые лабиринты
Внутри стены покрыты почему-то вот такими норками неизвестного назначения
На втором ярусе церкви - еще одно помещение
Мы дошли до Учисара, соседнего городка, расположенного вокруг огромной расколовшейся скалы-крепости
На самую верхушку можно подняться за небольшую плату, там есть смотровая площадка.
Оттуда открывается восхитительный вид на сам городок и окрестные долины и ущелья
Внизу - Голубиное ущелье, туда мы сейчас спустимся
Иосиф Бродский Каппадокия (1992)
Книга: Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы
Сто сорок тысяч воинов Понтийского Митридата -- лучники, конница, копья, шлемы, мечи, щиты -- вступают в чужую страну по имени Каппадокия. Армия растянулась. Всадники мрачновато поглядывают по сторонам. Стыдясь своей нищеты, пространство с каждым их шагом чувствует, как далекое превращается в близкое. Особенно -- горы, чьи вершины, устав в равной степени от багрянца зари, лиловости сумерек, облачной толчеи, приобретают -- от зоркости чужестранца -- в резкости, если не в четкости. Армия издалека выглядит как извивающаяся река, чей исток норовит не отставать от устья, которое тоже все время оглядывается на исток. И местность, по мере движения армии на восток, отражаясь как в русле, из бурого захолустья преображается временно в гордый бесстрастный задник истории. Шарканье многих ног, ругань, звяканье сбруи, поножей о клинок, гомон, заросли копий. Внезапно дозорный всадник замирает как вкопанный: действительность или блажь? Вдали, поперек плато, заменив пейзаж, стоят легионы Суллы. Сулла, забыв про Мария, привел сюда легионы, чтоб объяснить, кому принадлежит -- вопреки клейму зимней луны -- Каппадокия. Остановившись, армия выстраивается для сраженья. Каменное плато в последний раз выглядит местом, где никогда никто не умирал. Дым костра, взрывы смеха; пенье: "Лиса в капкане". Царь Митридат, лежа на плоском камне, видит во сне неизбежное: голое тело, грудь, лядвие, смуглые бедра, колечки ворса. То же самое видит все остальное войско плюс легионы Суллы. Что есть отнюдь не отсутствие выбора, но эффект полнолунья. В Азии пространство, как правило, прячется от себя и от упреков в однообразии в завоевателя, в головы, серебря то доспехи, то бороду. Залитое луной, войско уже не река, гордящаяся длиной, но обширное озеро, чья глубина есть именно то, что нужно пространству, живущему взаперти, ибо пропорциональна пройденному пути. Вот отчего то парфяне, то, реже, римляне, то и те и другие забредают порой сюда, в Каппадокию. Армии суть вода, без которой ни это плато, ни, допустим, горы не знали бы, как они выглядят в профиль; тем паче, в три четверти. Два спящих озера с плавающим внутри телом блестят в темноте как победа флоры над фауной, чтоб наутро слиться в ложбине в общее зеркало, где уместится вся Каппадокия -- небо, земля, овца, юркие ящерицы -- но где лица пропадают из виду. Только, поди, орлу, парящему в темноте, привыкшей к его крылу, ведомо будущее. Глядя вниз с равнодушьем птицы -- поскольку птица, в отличие от царя, от человека вообще, повторима -- орел, паря в настоящем, невольно парит в грядущем и, естественно, в прошлом, в истории: в допоздна затянувшемся действии. Ибо она, конечно, суть трение временного о нечто постоянное. Спички о серу, сна о действительность, войска о местность. В Азии быстро светает. Что-то щебечет. Дрожь пробегает по телу, когда встаешь, заражая зябкостью долговязые, упрямо жмущиеся к земле тени. В молочной рассветной мгле слышатся ржание, кашель, обрывки фраз. И увиденное полумиллионом глаз солнце приводит в движенье копья, мослы, квадриги, всадников, лучников, ратников. И войска идут друг на друга, как за строкой строка захлопывающейся посередине книги либо -- точней! -- как два зеркала, как два щита, как два лица, два слагаемых, вместо суммы порождающих разность и вычитанье Суллы из Каппадокии. Чья трава, себя не видавшая отродясь, больше всех выигрывает от звона, лязга, грохота, воплей и проч., глядясь в осколки разбитого вдребезги легиона и упавших понтийцев. Размахивая мечом, царь Митридат, не думая ни о чем, едет верхом среди хаоса, копий, гама. Битва выглядит издали как слитное "О-го-го", верней, как от зрелища своего двойника взбесившаяся амальгама. И с каждым падающим в строю местность, подобно тупящемуся острию, теряет свою отчетливость, резкость. И на востоке и на юге опять воцаряются расплывчатость, силуэт, это уносят с собою павшие на тот свет черты завоеванной Каппадокии.
Вид на Долину любви
Вдалеке - гора Эрджияс, один из древних вулканов, благодоря которому и образовалось это чудо
Новый дом в традиционном стиле, на крыше - трава
Спуск в ущелье, здешняя часть городка менее цивильная, зато более "настоящая"
Полуразрушенные дома буквально врастают в мягкие скалы
Источник - айван. Таких много в Восточной Турции, а вот к западу я больше не встречал
Нижние ярусы домовявляются входами в пещерные подвалы, используемые как амбары, погреба и загоны для животных
Чем ниже, тем разрушеннее становится пейзаж
Вид на Учисар снизу, немного похоже на Мардин, в котором мы были несколько дней назад:
Окрестные скалы буквально изгрызаны трудолюбивыми пещерными обитателями.
Трудно найти даже маленький бугорок, в котором бы не было что-то прорыто. Многие входы заложены камнями или забиты железом, чтобы ограничить проникновение в них человеческих и иных существ
Тысячу лет назад, все это выглядело, наверное, еще более впечатляющим, но за время сильно порушилось от эрозии и землятрясений
Кое-где сохранились немудреные настенные росписи
По дну ущелья тянется тропинка иногда прорезая в буквальном смысле скалы
В траве мы обнаружили довольно большую черепаху. Вначале она отказалась от общения с нами и спряталась в панцирь, н вское, поняв, что мы не собираемся делать из нее суп, высунулась наружу и стала активно требовать свободу путем шевеления лапами и громкого дышания
Рядом с черепахой находились развалины очевидно, монастыря довольно внушительных размеров, частично вырезанных в скале, частично надстроенных из желтых кирпичей
Я оставил черепаху и пошел осматривать это весьма интересное сооружение.
Удалось даже проникнуть внутрь, правда я не стал подниматься выше первого яруса из соображений безопасности.
Когда я вернулся, черепаха совсем расслабилась и успокоилась в женском обществе.
Оствив черепаху впокое, мы стали искать выход из ущелья
В округе наблюдвлось довольно много таких скальных сооружений
И наконец мы поднялись наверх ущелья, откуда отрывался довольно живописный вид
Мы были голодны и отправились на поиски пищи, отложив назавтра дальнейшие исследования диковин Каппадокии
Крепость Учисар. Наверху, там, где флаг - смотровая площадка
